Кёниг-форум

В октябре 1979 года, через 2 месяца после выпуска, комбат поручил мне следующую работу, стоявшую на контроле у командования дивизии. Из старого немецкого форта времён первой мировой войны мне предстояло сделать склад инженерных боеприпасов дивизии. Форт находился на краю посёлка Первомайский, был эллипсоидной формы с метровыми стенами из красного немецкого фортификационного кирпича, скрепленного особым бетонным раствором и особой технологией кладки. Вокруг него - пятиметровый водяной ров. Форт напоминал сооружения Брестской крепости с четырьмя башнями по краям эллипса для подъёма наверх артиллерийских орудий, имел три уровня, многочисленные бункера, комнаты, хранилища, систему пулемётных гнёзд и бойниц из стрелкового оружия и т.д. и т.п. Этот форт и сейчас стоит на прежнем месте на краю Калининграда.
Было принято решение направленными взрывами разрушить в двух местах стены сооружения и засыпать водяной ров так, чтобы один проход служил для въезда автомашин внутрь, а второй для выезда транспорта, гружёного минами, ВВ и т.д. Но самое интересное в моем описании этих работ не то, что я делал, а как я это всё сделал, и к чему это всё привело.
Сначала я сделал все расчёты по наставлению. Заложил заряды. Для этого мне дали на складе дивизии старые противотанковые мины в деревянных корпусах времён Второй мировой. Ни первый, ни второй, ни третий взрывы, мощность которых я каждый раз увеличивал на 30%, ни к какому результату не привели. В мощных стенах только образовывали увеличивавшиеся выбоины, но они не разрушались, а сроки выполнения задачи подпирали, да и холодно уже было стоять в костюме Л-1 в конце октября в студёной воде во рву. Я взял на складе мины с двукратным превышением расчётов по ВВ. Заложил, подорвал. За 2,5 километра стоял автопарк нашего батальона. В аккумуляторной вылетели стёкла. Но стены только потрескались и от них откололись большие куски. Комбат сказал мне всё, что он обо мне думает, в том числе и про мои эксперименты с расчётами. «Взял за один раз и сделал!» Вот я и решил взять и сделать все за один раз. Заложил заряды с трёхкратным превышением расчётных. Когда произошёл взрыв я с командой чуть не оглох, но того, чего хотел добился. Из-за рассеявшего дыма я увидел мощные вывалы кирпича в нужных местах и перекрытый в двух местах водяной ров. Обрадовался, но рано. Через 20 минут на УАЗе «прилетел» комбат, запихал меня в машину и привёл в кабинет к командиру дивизии. По дороге он мне рассказал, что от взрыва в штабе дивизии (4 км от места взрыва) в некоторых окнах второго этажа открылись форточки, в парке батальона в аккумуляторной вылетели уже не стёкла, а рамы, а грохот стоял такой, что его слышал весь район Калининграда «Северная гора». В это время я уже был знаком со своей будущей женой, которая проводила занятия с детьми в спортзале школы на «Северной горе». Она потом рассказала, что в спортзале всё содрогнулось и было впечатление, что сейчас всё рухнет. После моего доклада комдиву о «…несовместимости теории с практикой в данном конкретном случае, в силу чего мне пришлось принимать быстрое волевое решение для выполнения поставленной боевой задачи», он рассмеялся, комбат облегчённо вздохнул, а мне стало немного легче. Генерал спросил комбата, ничего ли больше не случилось, кроме рам, выпавших в аккумуляторной, и выполнена ли задача. Получив положительные ответы, он нас отпустил. После этого, видимо, он меня и запомнил. Через месяц, за выполнение этой задачи, командир дивизии наградил меня настольными часами с дарственной надписью, которые до сих пор стоят на серванте моей тёщи в Калининграде.