andreas » 08-05-2011 20:13:24
Целое королевство за маленькую лодку!
У некоторых подразделений есть амфибии, ставшие теперь поистине спасительницами жизней. Заполненные до предела людьми, они уходят одна за другой в дальнее плавание по тёмной воде залива.
Мы находим две бензиновые бочки, мастерим плот и с нетерпением ожидаем временного прекращения огня. Вперёд! Отталкиваясь от воды лопатами, используемыми в качестве вёсел, плывём вперёд, пытаясь как можно скорее вырваться из огненного ада. Поначалу всё идёт хорошо, но минут через десять мы идём ко дну. Проклятье! Двух бочек оказалось мало - слишком низкая несущая способность. Нам нужно пять или шесть! Срочно назад!
Вскоре мы опять сидим в окопах, насквозь промокшие и окоченевшие, выливаем воду из сапог. Внезапно из сотен глоток вырывается пронзительный крик: "Корабль!" Тёмная тень медленно и беззвучно надвигается на нас со стороны залива. Со всех сторон к пирсу бегут люди. Начинается страшная паника.
Мы стоим уже по пояс в воде. На рвущиеся повсюду снаряды никто не обращает внимания.
Теперь воды по грудь. Моя шея затекла, пальцы окоченели, ног вообще не чувствую. Рядом с нами болтается шлюпка. Слышу голос: "На моё плечо!" Получилось! В следующий момент старший ефрейтор оказывается внутри шлюпки и, протянув руки вниз, затаскивает меня. Наш третий товарищ тоже забирается в лодку. "Ещё раз наверх!" Непонятно, откуда взялись силы, но через мгновение я чувствую под собой металлическую палубу корабля и буквально валюсь с ног от усталости. Спаслись, промелькнуло у меня в голове.
Глухо застучал двигатель. Мы отчаливаем, метр за метром удаляясь от тысяч наших товарищей, оставшихся на берегу.
Словно страшное предупреждение светится на холме пылающая Бальга. На берегу вспыхивают, как большие блуждающие огни, сигналы ракетниц. До сих пор не могу забыть весь этот ужас."
Это случилось 27 марта 1945 года, в 2ч. 45мин.
______________________________________________________________________________________________________________________________________
Из воспоминаний.
Полевая жандармерия в Хайлигенбайле в марте 1945 года.
Оперативный штаб вермахта располагался в школе посёлка Розенберг. Помимо прочего, перед ним стояла задача контролировать всех, кто шёл или ехал по льду залива в сторону косы Фрише. Полевая жандармерия наблюдала за всеми передвижениями по дороге, соединявшей Розенберг с Хайлигенбайлем, оборудовав её дорожными знаками и указателями. В Розенберге были организованы подвижные патрули и сборные пункты для солдат, отставших от своих подразделений.
Те из них, кто не имел командировочного предписания, без всякого разбирательства передавались военно-полевым судам, находившимся в посёлке Гросс-Хоппенбрух (в гостинице Кнорра), с формулировкой "Самовольное оставление части, трусость". Всем им, без какого-либо судопроизводства, выносился смертный приговор.
Один рядовой пехотинец (19 лет) и обер-фенрих (24 год) из нашей роты были расстреляны 21 марта в Гросс-Хоппенбрух, недалеко от трансформаторной будки, возле дороги, ведущей к хутору Гнаденталь. То, что выяснилось позже, настолько нас возмутило, что мы поначалу не хотели этому верить. Капитан Тайс (родился в Магдебурге) из 4-го парашютно-десантного полка "Герман Геринг" потребовал от военно-полевого суда расстрелять обоих солдат. Мы не были в курсе всех деталей этой истории, зато знали, что оба бедняги были прикомандированы к нашему противотанковому орудию, которое занимало позицию у государственной автодороги №1, возле хутора Гнаденталь. Оберфельдфебель С. погиб в результате прямого попадания в орудие.
Утверждалось, что обер-фенрих, находясь около орудия, якобы пытался уйти от ответственности, а рядовой просто покинул позицию!!
Однако на самом деле ответственность несли наши начальники Шпрингорум и Англьмайер, а также командиры орудий. А бедолаг просто-напросто расстреляли по приказу капитана Тайса, повесив им на грудь щиты, где было написано "Предатель. Трус."!!
Мы отказывались в это верить... Наших боевых товарищей просто убили! Все знали, что обер-фенрих был не из робкого десятка. На его рукаве было пять нашивок за подбитые танки, которые он уничтожил в ближнем бою. Он также носил серебряный знак за ранение! И всё это дерьмо устроил именно капитан Тайс, который, если начинало пахнуть жареным, всегда оказывался в тылу, где-нибудь на второй линии обороны. В нашем подразделении его никто не любил. Он был хитёр и коварен, от него всего можно было ожидать.
И ведь никто не сообщит родне, как всё было на самом деле! Может быть, появится лишь короткая заметка в местной газете: "Пал в бою смертью храбрых на Восточном фронте". Ведь все мы не были столь наивны, чтобы не понимать, в какие игры играют на фронте немецкие офицеры.
Осуществляя военно-полицейскую службу методом патрулирования, полевая жандармерия контролировала уставное поведение фронтовиков лишь там, где за самими жандармами не наблюдало их непосредственное начальство. Они выискивали военнослужащих, отбившихся от своих частей во время оборонительных боёв и не имевших возможности в течение короткого времени вернуться в подразделения. Подобные случаи рассматривались как дезертирство, и тут же приводился в исполнение расстрельный приговор капитана Тайса. Столь безвыходная ситуация, в которую попадали осуждённые, была для меня кошмарным сном. Участвовать в чём-либо подобном я не хотел, да и не мог!
К сожалению, необходимо упомянуть, что в тот же самое время на всём побережье от Розенберга до Бальги находились тысячи отбившихся от частей, дезертировавших или якобы раненых и больных солдат и офицеров. Вот они-то точно самовольно оставили подразделения и дезертировали!
Эти парни мародёрствовали по всему берегу и старались любым способом переправиться на косу. 2000 таких "потерявшихся" (дезертиров) окопались на берегу и 29 марта 1945 года вместе с нами были сброшены в залив наступавшими русскими.
Наша боевая группа получила небольшую передышку после атаки русских в районе хутора Гнаденталь. И тут связисты, ремонтировавшие оборванную линию связи возле автотрассы №1, сообщают командиру нашей роты, что полевая жандармерия прочёсывает имение Габдиттен, находящееся за передовой линией. Ротный отдаёт приказ: "Приведите-ка этих ребят сюда! Если понадобится, примените силу!"
Представитель военно-полевого трибунала и четыре унтер-офицера прибывают на передовую. "Судья" начинает орать на ротного: "Мы являемся представителями военно-полевого трибунала и имеем неограниченные полномочия для быстрой расправы с трусами!"
Командир роты возразил:"В моём подразделении служат только герои!"
"Значит, всё в порядке!"-отвечает офицер, и все пятеро намереваются идти назад к автостраде.
"Все пятеро останутся здесь," говорит командир роты," Мои офицеры и младшие командиры погибли, на счету каждый человек." Всем пятерым ротный вручает по фауст-патрону и указывает на одиночные окопы. "Поднимите вверх прицелы... Куда потом нажимать вы, надеюсь, знаете. И будьте осторожны - обратная струя!"
Все мы с удовлетворением заметили, как побелели от страха их лица. А наш ротный произнёс, цитируя весьма циничный девиз: "Давайте наслаждаться войной, мир будет ужасен! Мы привыкли к тому, что сначала нас давят вражеские танки, а потом приходится отбивать атаки пехоты. Выработайте и вы в себе такую привычку!"
______________________________________________________________________________________________________________________________________
Фрагмент из рассказа "Alte Kameraden":
С боями от Хайлигенбайля до Бальги
… русские буквально перемалывают нашу позицию в подвале. Тяжёлая артиллерия противника ведёт ураганный огонь, наступают танки, с неба постоянно сыплется град бомб. Вечером, в зареве пожара горящих домов видны длинные колонны русских, двигающиеся в направлении железнодорожной линии и залив Фришес. Связь с 3-м мотопехотным полком обрывается; разведчики докладывают, что на КП полка никого нет. Майор Бойтелль и подполковник фон Кальм гибнут в тот же день от русских бомб.
Поздно вечером свои позиции оставляет и 43-й мотопехотный полк. Лишь жалкая кучка уцелевших людей, уставшая от непрерывных боёв, под прикрытием разбитых и искорёженных товарных вагонов уходит через железнодорожную линию. К ним присоединяется капитан Мотес с отделением связистов. Группа закрепляется на западной окраине одного из хуторов возле Штайндорфа, немного западнее железной дороги. По всему хутору разбросаны военные билеты и другие документы. Здесь русские разбомбили обоз 45-го мотопехотного полка.
Около полудня противник атакует наши отсечные позиции, состоящие из коротких участков траншей. Наступление отбито прицельным огнём из снайперских винтовок. Сразу после этого появляются русские штурмовики и самоходки. Что толку от наших лёгких полевых гаубиц, когда противник наступает такими силами!
Слева и справа видны колонны русской пехоты, направляющиеся к заливу. Теперь только стремительный отход спасёт нас от окружения и уничтожения. Но отступление по открытой и незащищённой местности стоило нам больших потерь. Лишь холмистый участок южнее хутора Райншенхоф закрывает нас от противника. К вечеру мы добираемся до крутого склона севернее хутора. На холме уже расположилось множество подразделений; в течение ночи мы организовываем оборону. Из хутора подвозят продовольствие. Здесь наша группа получает приказ - собрать команду из одного офицера и 29 солдат для погрузки на корабль с целью переправки через залив. В ночь с 26 на 27 марта команда выдвигается через заболоченный ольховый лес между Райншенхофом и Фоллендорфом к месту погрузки в Фоллендорфе. Ей приходится тихо и незаметно обходить многочисленные костры, возле которых сидят горланящие русские. В итоге группа теряет много времени и прибывает в Фоллендорф слишком поздно.
Утром 27 марта должна осуществляться погрузка 21-й пехотной дивизии. Сильные бомбардировки препятствуют организованному проведению операции. Десантные катера вынуждены отчалить, бросив на берегу остатки 45-го мотопехотного полка и другие подразделения дивизии. Людей охватывает страшное разочарование!
Тем временем положение несколько стабилизировалось. Полковнику Хильгендорфу, командовавшему остатками 21-й дивизии, вместе с другими подразделениями удалось создать сплошную отсечную позицию на крутом лесистом склоне южнее Бальги. Мы отбиваем несколько атак. Впрочем, совершенно ясно, что этот участок невозможно удержать без боеприпасов и продовольствия, без медицинского обеспечения. Пока что мы доставляем боеприпасы из множества разбитых обозов, брошенных на берегу залива. Русские, наступая с юга вдоль берега, всё время пытаются смять нашу линию обороны ударом во фланг. Безуспешно! Им лишь удаётся закрепиться за горками льда. Мы собираемся с силами и под руководством капитана Каппеса переходим в контратаку. Противник отброшен до небольшой дренажной мельницы на берегу залива. Это последняя боевая операция, проведённая по приказу командования дивизии. Вскоре оно переправляется через залив. Из-за сильного натиска противника наши войска вынуждены отойти на позиции в 1км от Бальги. И здесь, несмотря на полное отсутствие снабжения, нам снова удаётся отбить многочисленные атаки русских.
Успех в обороне достигнут прежде всего за счёт применения фаустпатронов, которые мы собирали у убитых солдат и в грузовиках с боеприпасами. Теперь цель нашей группы – руины древней крепости. Утром мы наблюдаем, как на берегу залива братаются русские и немцы, нежелающие больше сражаться.
Мы же принимаем твёрдое решение прорываться к Бальге. Оберфельдфебель Римель первым бросается в бой и убивает нескольких солдат противника, а затем нам снова помогают фаустпатроны. Оставшиеся в живых русские вместе с несколькими немецкими солдатами отходят к своим позициям.
Вскоре мы без потерь добираемся до Бальги и сразу же занимаем оборону.
______________________________________________________________________________________________________________________________________
Из воспоминаний бывшего военнослужащего дивизии "Герман Геринг":
Передислокация в Гросс-Хоппенбрух
Полковой командный пункт передислоцировался в Гросс-Хоппенбрух, разместившись в здании школы. Вся деревня превратилась в военный лагерь. Многочисленные дома, сараи и прочие строения были переполнены ранеными. Пришло время оценить наше положение. То что я увидел на карте, потрясло меня. Перед нами, приблизительно в 4 км, находился Хайлигенбайль,а в 2км за нами – Бальга и залив. Итак, дальнейшее отступление стало невозможным. Наши нынешние позиции - последние. Битва за Восточную Пруссию близилась к концу. Мы, простые солдаты, впервые задумались о своей дальнейшей судьбе. Все разговоры постепенно свелись к одному вопросу: «А вытащат ли нас отсюда?»
Положение на фронте в период с 16 по 21 марта
Узнает ли мир когда-нибудь о том, какой страх испытали тысячи людей, насколько бесчеловечны и жестоки были русские, убивавшие беспомощных беженцев и солдат?
Все мы прекрасно понимали, что русские будут унижать и насиловать наших женщин, мучить и убивать детей, стариков. Многие годы спустя мне всё ещё снились кошмары, связанные с воспоминаниями о том страшном времени. Такое невозможно забыть.
16 марта 1945 года полностью прекратилась радиосвязь. Начался заключительный акт трагедии, разыгравшейся в районе населённых пунктов Волиттник, Мюкюнен, Гросс-Хоппенбрух, Хайлигенбайль. Повсюду в воздухе слышался страшный вой, взрывались снаряды, к небу вздымались фонтаны грязи. Русские вели практически беспрерывный, постоянно усиливавшийся ураганный огонь. Как можно было выдержать всё это?! Наши пулемёты молчали. А стволы русских пушек, думаю, раскалились до красна.
Наступил полдень. Мы уничтожили радиостанцию, поскольку тащить её с собой не имело смысла. По радиосвязи уже давно никто не отвечал. Вся округа в районе боевых действий была в прямом смысле слова выжжена и усеяна воронками – настоящий лунный пейзаж. Меня охватил страх и ужас.
Только бы не задохнуться газами от взрывов! Внезапно перед глазами закрутились огненные круги. Они вращались всё быстрее, увеличиваясь в размере. Мне вдруг подумалось, что всё происходящее вокруг, - сон. Внезапно кто-то резко потянул меня за руку. Через мгновение я узнал своих боевых товарищей Е. Роока и В. Бранда. И снова они спасли жизнь, мою жизнь… Я, сильно шатаясь, пошагал дальше. Это было утром 21 марта 1945 года.
Перед деревней Гросс-Хоппенбрух я обернулся и посмотрел назад, на нашу прекрасную родину – Восточную Пруссию. Я увидел, что у одного из зданий находившегося рядом имения взрывом снесло крышу. Внутри здания лежали раненые солдаты, в холоде, без всякого отопления. Был ли там медперсонал, сказать не могу. В полночь один из раненых попросил меня найти санитара, поскольку больше не мог терпеть адскую боль.
Даже самый сильный ветер с Балтийского моря не смог бы развеять дыхание смерти, царившей вокруг. А ведь здесь, в Восточной Пруссии, ветер дует 365 дней в году. Повсюду чувствовалось удушающее зловоние войны. Иногда я думаю: а нужно ли так подробно описывать всё это? И отвечаю себе: да, необходимо. Ведь война всегда издаёт зловоние, и лишь описание всех ужасов позволяет представить масштаб и глубину трагедии.
В течение 16 и 17 марта в Хайлигенбайльском котле происходили совершенно абсурдные, безумные вещи. Безумием было, собственно говоря, всё, что случилось в Восточной Пруссии в последние месяцы: тысячи смертей, разрушенные города и деревни. В районе Бальги, где солдаты героически сражались буквально за каждый метр земли, где в течение трёх месяцев погибли сотни тысяч людей, безумие достигло апогея.
Впрочем, сумасшедшие, воевавшие на нашей стороне, не сделали ничего, чтобы избежать того безумия, которое ещё можно было предотвратить. Они оставались верны себе и продолжали войну. На самом деле, это были ублюдки и подлые трусы. Хотя, поведение их вполне объяснимо. Когда ты вплотную встречаешься с противником и смотришь ему в глаза, то, помимо ненависти, замечаешь в его взгляде страх, который пожирает тебя самого, - страх смерти.
Тем, кто отсиживался в безопасности на командных пунктах, в штабе полка и дивизии эти чувства были незнакомы. Хоть один штабной офицер, случайно заблудившись, оказался на линии фронта?! Нет! Они просто оградились от происходящего. Знали ли они вообще что-нибудь о тех живых мертвецах - раненых и изуродованных солдатах - что лежали на Бальге в руинах Орденского замка и кирхе ? Нет! А ведь многие из этих несчастных получали искусственное питание просто потому, что у них отсутствовали рты и челюсти. Вряд ли кто-нибудь отважился бы рассказать о таком их отчаявшимся родителям. Многим офицерам всё это было чуждо и непонятно.
______________________________________________________________________________________________________________________________________
Презирая смерть.
Подполковник Триттель, командир 9-го мотопехотного полка, сообщает в Управление личного состава сухопутных войск:
«27-го марта 1945 года 9-й мотопехотный полк, сильно потрёпанный в тяжёлых боях с превосходящими силами противника, сосредоточился на побережье залива Фришес (Восточная Пруссия), южнее населённого пункта Бальга для погрузки на суда. Тысячи солдат тщетно пытались укрыться от ураганного артогня противника.
В эту критическую минуту капитан фон Вайцзекер собрал под своим командованием разрозренные остатки подразделений и, присоединившись к боевой группе фон Кнебеля, устремился в атаку. Противник обрушил на наступающих огонь из орудий всех калибров. Несмотря на это, фон Вайцзекер вместе со своими бойцами, презирая смерть и являя собой образец доблести и мужества, продолжал атаку.
Благодаря капитану фон Вайцзекеру были спасены тысячи людей. Его героизм и готовность к самопожертвованию являются примером для подражания и достойны высочайшей оценки ещё и потому, что именно в это время многие солдаты и командиры уже потеряли боевой дух. Считаю, что капитан фон Вайцзекер достоен занесения его имени в почётный список военнослужащих Германских сухопутных сил».
Капитан Рихард фон Вайцзекер был ранен и позже переправлен на косу.
Ответ президента ФРГ Рихарда фон Вайцзекера членам Объединения бывших жителей Бальги:
Канцелярия Бундеспрезидента. Бонн, 10 сентября 1985 г.
Уважаемые господа члены Объединения бывших жителей Бальги,
меня до глубины души тронуло письмо от 28 августа, которое Вы направили моим сотрудникам, а те, в свою очередь, передали его мне. Я от всего сердца благодарен Вам за приложенные к письму карты Бальги и тёплые слова, адресованные солдатам, сумевшим тогда, в марте 1945 года, удержать путь эвакуации через залив Фришес. К сожалению, не все раненые прошли этот спасительный путь в Пиллау. Мне никогда не забыть Бальгу: это были тяжелейшие бои за всю войну.
Бывшим жителям района Хайлигенбаль, которые в ближайшие выходные соберутся в Бургдорфе под Ганновером, я желаю всего самого наилучшего.
С уважением
Рихард фон Вайцзекер
